Главная→Изделия→Асмолов образовательная политика. Как асмоловы добивают наше образование. Основные научные труды

Асмолов образовательная политика. Как асмоловы добивают наше образование. Основные научные труды

Должность

Основные публикации

Деятельность и установка. М.: Изд-во МГУ, 1979;

Принципы организации памяти человека: системно-деятельностный подход к изучению познавательных процессов: учебно-методическое пособие. М.: Академия, 1985;

Культурно-историческая психология и конструирование миров. М.: МПСИ; Воронеж: НПО «МОДЭК», 1996;

По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии. М.: Смысл, 2002;

Психология личности: культурно-историческое понимание развития человека. 3-е изд., испр. и доп. М.: Смысл; ИЦ «Академия», 2007;

Оптика просвещения: социокультурные перспективы. М.: Просвещение, 2015;

Асмолов А. Г., Шехтер Е. Д., Черноризов А. М. Что такое жизнь с точки зрения психологии: историко-эволюционный подход к психофизической проблеме // Вопросы психологии. - 2016. - № 2. - С. 3–23;

Асмолов А. Г., Гусельцева М. С. Психология как ремесло социальных изменений: технологии гуманизации и дегуманизации в обществе // Мир психологии. - 2016. - № 4;

Асмолов А. Г. Психология современности: вызовы неопределенности, сложности и разнообразия // Психологические исследования (электронный журнал). - 2015. - Т. 8, № 40.

Школа уходит в «цифру»

1 ноября впервые площадкой крупнейшего международного образовательного саммита Global Education Leaders Partnership (GELP) стала Москва. Ведущие мировые эксперты собрались, чтобы разобраться, чему и как должна учить современная школа, чтобы подготовить детей к жизни в принципиально новом - цифровом - мире. Однако в первый же день работы стало ясно: все страны находятся в равном положении, ибо достоверного ответа на этот вопрос не знает никто.

Система образования работает так, как привыкла десятилетиями, если не столетиями. Особенно, в России, подчеркнул директора направления «Молодые профессионалы» Агентства стратегических инициатив Дмитрий Песков: те же учебные программы, те же методики, те же экзамены. Между тем, на дворе установилась «цифровая эра», а «до 20 миллионов россиян не имеют навыков, необходимых для включения в цифровую экономику. Нужны быстрые и дешевые пути, чтобы вооружить их этими навыками. А где взять такие программы, непонятно!»

Более того. Помимо чисто профессиональной подготовки, сегодняшний работодатель ждет от выпускников системы образования дополнительных компетенций: умения работать в команде, способности брать на себя ответственность за решение поставленной задачи, инновационных умений и т.д. «Мы уверены, что мир вступает в эру командной работы», - говорят они. А такому виду работы система образования тоже не учит.

Не способствует она и другому вызову «цифровой эры», - констатировал образовательный саммит. Привлекательность виртуального мира сегодня настолько превосходит возможности реального, что даже люди «аналоговых поколений», не говоря о представителях «цифрового», чаще предпочитает виртуальное реальному, а, сделав этот выбор, перестают развиваться, постепенно превращаясь в живой придаток-флэшку к электронным девайсам.

Так как же нужно сегодня учить детей?

Раньше мы говорили, какой контекст и какие технологии надо использовать при обучении. Но мы были слепы, - сформулировал главную проблему директор Федерального института развития образования Александр Асмолов. - Мы не видели главного вопроса: а для чего, собственно, нам нужно образование? Сейчас этот вопрос ставится впервые. И я бы даже сформулировал его жестко, по-русски: «А на фига образование в современном мире».

Главное в сегодняшнем образовании - не компетенции и не только навыки с технологиями, - разъяснил он. - Ключевая драма сегодняшнего образование - отставание учителей и родителей от детей. Мы слепы, чему и как учить, так как изменился век: настала эпоха разнообразия. И сегодня, как в свое время мир переходил от системы Птолемея к Копернику, так и мы переходим от модели педагога Каменского (средний ученик, средний человек) к миру персонализации и индивидуализации. Таким образом, принципиально меняется главная концепция образования. Раньше образование представляло собой трансляцию знаний, умений и навыков. Главной идеологией современного образования стала поддержка разнообразия, сегодня это - понимание того, что надо делать. А главным мотивом цикла образования стала готовность к изменениям.

Соответственно изменилась и роль учителя, подчеркнул Асмолов: «Сегодня это - мотиватор, навигатор, коммуникатор, а, главное, - эксперт в поддержке разнообразия». Ведь вопрос в том, готова ли к этому наша школа.

Вернуть в состав российских вооруженных сил политруков, которых за четверть века успели подзабыть. Но даже авторы этого занятного предложения, люди военные, оказались не столь бронетанково бескомпромиссны, как вице-спикер Госдумы Ирина Яровая. Они предполагали воскресить политруков не в замену, в помощь армейским психологам. В то время как Яровая – видимо, в порядке заботы о цивилизационном наследии отечества (на заседании соответствующей рабочей группы) – настаивала на «зачистке» школы от психологов для заполнения зачищенного места воспитателями. Не знаю, насколько можно рассматривать самих воспитателей в качестве «цивилизационного наследия»: такой штатной единицы не знала даже советская школа, где имелись только замдиректора по воспитательной работе. Но, как известно, то, что начальству, вроде Яровой, удастся пропихнуть в штат, то автоматически становится «цивилизационным наследием России».

Упоминаемый моим коллегой и другом Александром Асмоловым «консультант» Яровой, который путает педологию с педофилией, - пасквилянт, лжец, безграмотный и, мягко говоря, не перенагруженный умственным трудом человек - на своем месте. Яровая давно уже пытается заменить собой несколько профильных думских комитетов, пополняя общепарламентский пакет наиболее одиозных законопроектов. Некоторые вскоре становятся губительными для развития страны федеральными законами. Шурочка из рязановского фильма «Служебного романа», которой пришлось напомнить, что она работает в бухгалтерии. Правда, Шурочка, в отличие от Яровой, была совершенно безвредной.

Не думаю, что новая затея Яровой пройдет, но на отношении общества к школьным психологам, понимании им их места и задач, подобные – чисто аффективные, ничем рационально не подкрепленные - выпады думских «Шурочек» сказываются весьма негативно. Надежда на разумные силы, которые представлены и в Комитете по образованию ГД, и в лице министра образования и науки Ольги Васильевой. И которым не нужно объяснять, почему развитие российского образования невозможно без психологической поддержки.

Владимир Кудрявцев

«Агенты варварства»

Академик РАО Александр Асмолов - о предложении Ирины Яровой упразднить школьных психологов

На заседании рабочей группы по вопросам цивилизационного наследия РФ заместитель председателя Госдумы Ирина Яровая заявила, что Министерству образования нужно пересмотреть свой подход к внедрению психологов в российских школах, так как школы не нуждаются в психологах, и их функции должны выполнять классные руководители и воспитатели.

«Минобразования предлагает выделить большие деньги на психологов, но я позволю себе утверждать, что нам нужны не психологи, а воспитатели.

Детям не нужны психиатры и психологи, детям нужны воспитатели, и деньги надо тратить в стране на воспитателей!» - цитирует Яровую издание ИА REGNUM.

Прокомментировать это предложение депутата согласился заведующий кафедрой психологии личности МГУ, академик Российской академии образования Александр Асмолов.

Я очень впечатлен идеей Ирины Яровой сэкономить на специалистах по тревожности, профилактике детских суицидов, развитию личности, на мастерах по неодинаковости и поддержке индивидуальности - на практических психологах образования.

Практическая психология образования вошла в советскую жизнь, подчеркиваю - в советскую, а не в российскую, - с 1988 года, и это было решение председателя Госкомитета СССР по образованию, уникального Геннадия Алексеевича Ягодина.

Но, возможно, сейчас, когда стране так трудно, когда всюду надо экономить, логика Яровой - это важная логика. Если страна в кризисе, и ей тяжело, давайте убирать дублирующие структуры. Психологи в школе - это люди, которые, по сути, ведут своего рода аналитику, я бы сказал, надзор за развитием ребенка. Чтобы минимизировать риски этого развития, создать максимальную безопасность для психического здоровья детей.

Прокуроров на местах куда больше, чем практических психологов в школах. Продолжим инициативу Яровой: убираем школьных психологов - убираем и прокуроров.

Аналогия же прямая: одна из задач практической психологии образования - это страхование от ошибок социализации и индивидуализации в развитии личности ребенка. Одна из задач прокуратуры - страхование от тех или иных ошибок следствия.

- Психология образования однажды уже была разрушена. Это были мрачные 30-е годы.

В 1936-м было постановление о педологических извращениях в системе Наркомпроса. Тогда же разрушили службу диагностики развития ребенка.

Были преданы анафеме все педологи и психологи, расстрелян Алексей Гастев - выдающийся ученый, создатель научной организации труда (НОТ), умер в застенках великий Вавилов. Было сломано, умерщвлено разнообразие жизни в стране, везде: в политике, в культуре, в образовании.

И сегодня у нас есть целый ряд агентов варварства. Они снова схлопывают разнообразие, ведут Россию назад. Они куда опаснее иностранных агентов.

Когда Ирина Яровая говорит, что детям в школах не нужны психологи и психиатры, а нужны воспитатели, ощущение такое, что она просто не видит разницы между тремя этими совершенно разными профессиями.

Абсолютно. У психолога, психиатра и воспитателя разные функции и разные задачи. Отсутствие компетентности должно компенсироваться консультацией со специалистами. Можно предположить, что в качестве консультантов Ирины Яровой был тот самый мой «коллега», который путает педологов с педофилами. Он писал, что педофилия пришла в школу от педолога Выготского.

- Вы шутите?

Нет, к сожалению. Подобного рода моменты были, и они вне комментариев, потому что мы имеем дело с ярким проявлением варварства. Варвары всегда хотят не одно вместе с другим, а одно вместо другого - что-то разрушить.

Детям, конечно же, нужны и психолог, и классный руководитель, и воспитатель, а в определенных случаях и дефектолог. Вместе с коллегами мы написали об этом подробно в нескольких книгах, они изданы.

Служба практической психологии образования является уникальной службой страхования рисков детства. Эта служба выполняет, прежде всего, человековедческие задачи. Она готовит ребенка к встрече с ситуациями неопределенности нашего не простого времени, работает с мотивацией, с ценностными установками. Я эту службу возрождал, создавал, для меня это призвание и миссия. И я счастлив, что эта служба при всех сложностях привела к тому, что вернулись уникальные комплексные программы развития личности ребенка. Программы, которые разрабатывали великие, уникальные педологи, - такие, как Лев Выготский, благодаря которому фигура психолога в России перестала напоминать улыбку чеширского кота. И началась психологизация воспитателей и классных руководителей. Это работа всей моей жизни, начиная с 88-го года. Она продолжается и сегодня. И чрезвычайно важно, что министр образования РФ Ольга Васильева поддерживает психологию образования как перспективу развития.

Сложно представить, как будет работать воспитатель с суицидально настроенным ребенком. Или с подростком, которого притягивает тема колумбайна. У психолога есть свой инструментарий диагностики. Правда, Ирина Яровая и этот факт подвергла странной критике, заявив, что «идеи психологических тестов для детей и родителей похожи на «умопомрачение».

Тестирование - это признанный во всем мире частный случай диагностики. Есть огромное количество и других путей диагностики, также признанных во всем мире. Что такое диагностика? Это оценка различных вариантов типологического и индивидуального развития. Выступать против нее - значит выступать против развития ребенка, приближать его кризис.

Поводом для этих заметок послужила статья В. Попова «Теневая фигура. Откуда есть пошла вариативность». Лит. Газета №39 05. 10. 2016г., где, наконец, назван и тем самым разоблачен главный виновник развала отечественного образования. Это не кто иной, как доктор психологических наук Александр Григорьевич Асмолов. За истекшие десятилетия прошла череда министров образования, которые неизменно становились мишенью для критики, но все они, по мнению автора, были лишь пешками, покорными исполнителями воли кукловода А.Г. Асмолова. На месте Фурсенко и Ливанова я бы смертельно обиделся такой жалкой отведенной им роли в истории отечественного образования. Об ушедших из жизни министрах молчу, ибо «мертвые срама не имут».

Мы еще вернемся к тексту статьи, но прежде несколько предварительных замечаний. Каждый человек формируется под воздействием ключевых исторических событий своего времени. Обманувшие надежды в настоящем заставляют искать ошибки в прошлом, в истории. Этот опыт имеет определяющее значение для всей жизни.

В нашей динамической ситуации, когда у каждого своя история (версия прошлого), войны памяти неизбежны. Их ведут те, кто призывает к состраданию к жертвам, против тех, кто настаивает на своей преемственности в деле их мучителей. Войны памяти ведут национальные государства, политические партии, историки, писатели и обычные люди. Как педагог, я вижу, что иногда в одной же семье ее члены культивирую разные версии прошлого, что приводит к острым конфликтам. Ибо для одних людей патриотизм – это безоговорочное восхищение всеми без изъятия страницами отечественной истории, а для других – патриотизм, наряду с гордостью за славное прошлое, определяется мерой стыда, который человек испытывает за преступления, совершенные от имени его народа.

Войны памяти в равной мере касаются и седой старины, и событий новейшей истории. Что, между прочим, просматривается в подзаголовке статьи В. Попова: откуда есть пошла вариативность. На память немедленно приходит летописный зачин: « Откуда есть пошла земля Русская, и кто в Киеве нача первее княжити».

И еще одно предварительное замечание. Мы, советское поколение, чувствовали себя полностью включенными в советскую жизнь, искренне радовались таким элементам советской идеологии, как воспевание коллективизма, интернационализма, равенства и заботы о детях, которая не была пустыми словами. Отсюда ощущение реальности человеческого счастья, уюта и благополучия той жизни, где наряду со страхом были успехи и порядок. В этом, помимо прочего, источник постсоветской ностальгии значительной части людей моего поколения. Вот и В. Попов имеет свою версию недавнего прошлого. Бога ради.

Но на войне, как на войне! Идеологическая война диктует свои законы. Измазать грязью представителя иной точки зрения – святое дело. Примечательно, что во многих странах мира существует фестивали грязи, где участники, барахтаясь в жирной грязи, расслабляются, бросая друг в друга ее комья. Среди этих стран: Корея (разумеется, южная), Америка, Германия… Психологам судить, насколько эти веселые праздники снимают человеческую агрессию. Для таких фестивалей выделяется специальное время и место.
У нас грязевой фестиваль приобрел перманентный характер с той особенностью, что вместо натуральной естественной грязи используется грязь словесная.

«Выдающийся атнисоветчик», «образцовый демагог» и т. п. – вот лишь некоторые эпитеты, которыми награждает своего идейного противника В. Попов. Забавно, что автор Литературной газеты (!) в качестве порочащих оппонента связей рассматривает его близость к писательской среде, которая играла роль овечьей шкуры для волка Асмолова.

Сам академик Асмолов в защите не нуждается. И едва бы стоило обращать внимание на этот дежурный грязевой поток, когда бы автором ни была предпринята атака на принцип вариативности образования. Людей не искушенных в школьном деле легко ввести в заблуждение, представляя дело так, что вариативность образования позволяет каждой школе жить по принципу «что хочу, то и ворочу», разрушая единое образовательное пространство России. Спешу успокоить встревоженных граждан. «Не» с глаголом во всех школах отечества по-прежнему учат писать отдельно, равно, как и складывать простые дроби и далее по списку усложняющегося содержания школьного образования. Вариативность же предполагает учет особенностей детей, которые, как известно, такие разные. Учет состояния психофизического здоровья ребенка, его способностей и склонностей (чем, собственно говоря, и призваны заниматься психологи) позволяет индивидуализировать процесс обучения, перестать ориентироваться на несуществующего так называемого среднего ученика. Благодаря этой самой вариативности появляются адаптивные программы для детей с проблемами в развитии, профильные классы, учитывающие способности и интересы старшеклассников, уже выбравших свою будущую профессию. Прикажите вновь построить всех в колонну по четыре и вести вперед с головой повернутой назад, в идеализированное советское прошлое?

Да, знаменитый треугольник Асмолова указывает на полюса: одаренные дети, дети с проблемами в развитии, и дети с дивиантным (отклоняющимся) поведением. Но В. Попов спутал треугольник Асмолова с Бермудским треугольником. Остальные дети никуда не проваливаются. Напротив, знание полюсов позволяет педагогам массовых школ индивидуализировать процесс обучения, подбирая соответствующие методики и технологии под конкретный контингент детей. И здесь роль психологической службы неоспорима, ибо психолог специалист по неодинаковости. Другое дело, что хроническое недофинансирование образования не позволяет повсеместно усиливать психологическую службу, укомплектовывая ее квалифицированными кадрами.
Тем не менее долголетняя работа не прошла даром. Сохранив положительный опыт советской школы с ее фундаментальным подходом к преподаванию предметов естественно-научного цикла, дополнив его необходимыми степенями свободы, которые представляет вариативность образования, мы постепенно начинаем занимать ведущие места в международных рейтингах. Так что слухи о развале отечественного образования, которыми руководствуется автор статьи, я не подтверждаю. Такова суть дела.

Но вернемся к форме статьи. Она, на мой взгляд, не случайна. Автора подвела безоглядная любовь ко всему советскому. В частности к такому забытому газетному жанру, как политический донос.
Тем, кто забыл, напомню, что по закону данного жанра необходимо выдвинуть конспирологическую версию, объясняющую провалы во внутренней и внешней политике и указать на врагов народа. Одним словом, если в доме нет воды, значит выпили сами понимаете кто: либерасты и толерасты.

В статье В. Попова фигура серого кардинала Асмолова вырастает до вселенских масштабов. Дергая за ниточки кукол-министров, он четверть века разваливал российское образование, подрывая нашу духовность и соборность. И куда только смотрел Президент, утверждая назначения на ведущие министерские посты китайских болванчиков? Здесь только одна неувязочка. Серый кардинал всегда действует тайно, за политической сценой. А Асмолов – фигура публичная, он никогда не скрывал своих взглядов, всегда выражая их открыто в СМИ. Бывало, что смело шел на амбразуры, заявляя о своем несогласии с министрами, которые далеко не всегда разделяли его воззрения.

Демонизацию Асмолова автор статьи завершает описанием разрушительных последствий его дьявольской деятельности. Это и развал воспитательной работы в российской школе, и рост детских суицидов. Асмолову ставится в вину даже недавний скандал в 57 московской школе, поскольку тамошний психолог (читай последователь Асмолова) не оказала помощь девочке, подвергшейся домогательству со стороны учителя.

Но на дворе двадцать первый век, с его новыми открывшимися технологическими возможностями. Статья – донос – это уже архаика. По законам жанра за ней должен последовать телевизионный фильм, в котором мрачная фигура Асмолова будет явлена на фоне дымящихся руин российского образования.

Кстати о фильмах. Любимый культовый советский фильм: «Кавказская пленница». Там есть эпизод. Одурачивая Шурика, его обвиняют в том, что он предавался оргиям на развалинах древнего замка.

А что, замок тоже я развалил? – спрашивает ошарашенный Шурик.
- Нет, это было до вас, в пятнадцатом веке, – успокаивают его.
Повзрослевшему Шурику, Александру Асмолову, предъявляют более серьезные, но такие же смехотворные обвинения.

Тема беседы – с одной стороны, печальная, а с другой стороны, волнующая. И со всех сторон – важная. Разговор пойдет о нынешней системе образования, потому что оно со многими другими вещами в обществе связано. Гость в студии – Александр Григорьевич Асмолов , профессор Московского государственного университета.

Что волнует сегодня общество прежде всего? Как известно, недостаток информации всегда порождает некие превратные представления о том, что собираются делать власти или какие-то люди, от которых зависит жизнь человека в России.

А информация на сегодня такова: бесплатное изучение всех предметов, которые, с точки зрения Минобрнауки, считаются лишними, отменяется. Остается церковно-приходской набор: чтение, письмо, счет. Это будет бесплатно. Все остальное – за деньги. Таково представление о грядущей реформе образования у очень многих российских граждан. Так ли это на самом деле?
(Запись этой беседы слушайте в аудиофайле)

Асмолов: Каждое время рождает свои мифы. А дефицит информации рождает не только мифы. Он рождает и чудовище.

В этой ситуации необходимо понять следующие простые вещи.

Модернизация образования неизбежна, потому что люди живут в другое время и в другом веке. Это банальность, но которая многими не всегда с достаточной степенью отчетливости рефлексируется.

21-е столетие называют информационным веком или веком коммуникаций. Но одно из самых точных и емких его названий – это сетевое столетие. Все мы живем в сетевом столетии. Что это означает? Что люди оказались на информационном синхрофазотроне. И что многие профессии, которые существуют сегодня и по которым готовятся нынешние студенты, в 2004 году вообще не существовали. То, чему учатся студенты на втором курсе в технических вузах, к пятому курсу устаревает, и обучающиеся оказываются в иной реальности.

Если телевидению понадобилось около 50 лет, чтобы захватить информационное поле, то ай-пэды захватили его за один-два года. То есть, совершенно изменились скорости, в которых мы живем. На этих скоростях появляется новое поколение детей, которых можно назвать "информационными акселератами".

Если взрослый сейчас идет с ребенком четырех, а иногда даже и трех лет, и у него начал слегка сбоить мобильный телефон, он теряется и задумывается, как позвонить. Ребенок же берет в руки телефон, и тот у него начинает работать. Объяснить ребенок, как он это сделал, не может, но он сделал это, потому что он живет в этом мире.

Ключевая трагедия в образовании сегодня – это отставание учителей начальной школы от учеников начальной школы в области овладения информационной реальностью.

– Вы сейчас говорите о тех местах нашей страны, где информатизация присутствует. А давайте возьмем сельскую школу где-нибудь в Алтайском крае, где нет Интернета. Хотя, наверное, мобильные телефоны стали просто… Сейчас какое-то кино смотрела про современную деревню, так там все с мобильными телефонами. Но все равно это, в основном, болезнь или счастье больших городов. А страна-то какая у нас огромная…

Асмолов: Вы абсолютно правы. Если говорить о концентрации информационной реальности, то она связана с мегаполисами. Вместе с тем, сегодня "умные" мобильные телефоны существуют везде. Более того, когда докладывает правительство, то оказывается, что практически все российские школы обинтернечены. Иными словами, произошла интернетизация всей страны.

При этом некоторые не видят социальных последствий интернетизации. А одно из этих последствий – что худо-бедно начинает исчезать оппозиция центр-периферия или центр-провинция. Сегодня главное – это доступность уникальных потоков информации для учителей, а не только для учеников. Интернет открывает эту доступность для учителей. Мы всегда говорим про доступность Интернета для школьника, а я говорю про его доступность для учителя.

Поэтому ключевая проблема в сегодняшнем образовании – это проблема профессионального и личностного роста учителя, его ценности в культуре. Эта проблема – номер один.

В этом контексте это главное, что необходимо, с введением нового поколения стандартов, которых нечего бояться. Скажу резко, недоумков, которые хотели бы отказаться от физики, математики, биологии и литературы в школе, не найти. Вопрос в том, что от дискретных (отдельных) предметов мы переходим к образовательным областям.

Главная задача школы заключается не в том, чтобы ученик, например, изучая физику, знал, как включить или выключить свет, а в том, чтобы дать ему картину мира. Именно картина мира – главная задача. И когда мы даем ребенку разные образовательные области, тем самым, мы помогаем ему войти в эти картины мира.

Второй момент. Новый стандарт, который сегодня вводится, это не стандарт знаний а конституция жизни школы. А это означает, что она не на минимуме знаний, и вообще знания – важнейшая вещь. И именно поэтому начинают пугаться. Но без понимания того, что культура – это, как говорил Павел Флоренский, среда, растящая личность, ничего не получится. Культура – это базовая основа образования. Вырывание образования из контекста культуры – это противоестественно для развития человека и его социализации. А сегодня это информационная социализация как ключевая ее характеристика. Поэтому мы в стандартах образования вводим представление об универсальных мыслительных действиях.

– Очень многие возмущаются, когда слышат про предмет естествознание. Что это за такой предмет, который будет объединять в себе все естественные науки, которые все привыкли изучать по отдельности? Физика, химия, биология и т.д.

Асмолов: Великая ошибка состоит в том, что мы путаем развитие науки и развитие образования. Это два разных института культуры. Дело образования – транслировать, но не просто транслировать, как это делает попугай, то, что сделано в науке. Вы никогда не угонитесь за наукой, ничего не получится. Потому что, если каждое новое открытие впихивать в учебную программу, сработает "кукушинный принцип". Появилась экология – уменьшите физику или химию и т.д. Очень сложные отношения между рождением знаний в той или иной деятельности и научным развитием. Это две разные логики. Это не две параллельные прямые, они пересекаются, но вместе с тем, когда начинают логику наукоцентризма переносить в школу, это ошибка.

Главное – создать ситуацию деятельности, в которой человек приобщается к миру культуры, в том числе к миру научной культуры. Но здесь нельзя путать научную культуру с научным исследованием. Исследования имеют всегда аналитические установки на разложение тех или иных реальностей. Чтобы понять, всегда надо найти свою единицу, свой атом, свою молекулу.

Здесь наша задача – дать ориентировку в мире. Поэтому ключевая задача – научить ребенка решать задачи в условиях неопределенности. Сегодня в информационном мире нужна школа универсальных действий, нужна школа неопределенности, когда ребенок не был бы привязан к прокрустовым задачам. В жизни люди сегодня имеют дело совершенно с другим классом задач. Эти задачи, связаны с мотивацией, в них избыточные данные, недостаточные данные.

Мы привыкли к школьным задачам, в которых все дано, а в жизни, как говорил Колмогоров, надо вертеть задачу, всегда недостаток, дефицит или, наоборот, избыточное количество данных, из которых надо построить процесс решения. Поэтому мы сегодня говорим, что нужна школа неопределенности, когда ребенок решал бы разные типы задач, готовясь к неопределенным ситуациям в жизни.