Фукидид история пелопонесской войны краткое содержание. Вопрос о смерти Фукидида. Научный стиль Фукидида в «Истории Пелопоннесской войны»

Фукидид. История

Перевод и примечания Г. А. Стратановского

Книга первая

1 . Фукидид афинянин1 описал войну пелопоннесцев с афинянами, как они воевали между собой. Приступил же он к своему труду тотчас после начала военных действий, предвидя, что война эта будет важной и наиболее достопримечательной из всех, бывших дотоле. А рассудил он так, потому что обе стороны взялись за оружие, будучи в расцвете сил и в полной боевой готовности; и кроме того, он видел, что и остальные эллинские города2 либо уже примкнули к одной из сторон сразу после начала войны, либо намеревались сделать это при первой возможности. И в самом деле война эта стала величайшим потрясением для эллинов и части варваров, и, можно сказать, для большей части человечества. И хотя то, что предшествовало войне, а тем более, что происходило еще раньше3, установить точно не было возможности в силу отдаленности от нашего времени, но все же на основании проверенных и оказавшихся убедительными свидетельств4 я пришел к выводу, что все эти исторические события далекого прошлого не представляли ничего значительного как в военном отношении, так и в остальном.

1 Фукидид (как и большинство греческих историков) писал вообще для всех греков, а не только для афинян. Поэтому он дает имя своего города (подобно тому как Геродот из Галикарнасса и Гекатей Милетец стоят в начале их сочинений).

2 Вся Эллада раньше или позже была вовлечена в войну, а также много неэллинских народностей (например, эпироты, македоняне, фракийцы, сицилийцы).

3 Т. е. за весь период истории до Пелопоннесской войны или непосредственно перед 431 г.

4 Т. е. выводов на основании свидетельств.

2 . Очевидно, что страна, называемая ныне Элладой1, лишь с недавнего времени приобрела оседлое население; в древности же там происходили передвижения племен, и каждое племя покидало свою землю всякий раз под давлением более многочисленных пришельцев. Действительно, существующей теперь торговли тогда еще не было, да и всякого межплеменного общения на море и на суше. И земли свои возделывали настолько лишь, чтобы прокормиться. Они не имели лишних достатков2 и не делали древесных насаждений (ведь нельзя было предвидеть, не нападет ли враг и не отнимет ли все добро, тем более что поселения не были укреплены). Полагая, что они смогут добыть себе пропитание повсюду, люди с легкостью покидали насиженные места. Поэтому-то у них не было больших городов и значительного благосостояния. Чаще всего такие передвижения населения происходили в наиболее плодородных частях страны, именно в так называемой ныне Фессалии и Беотии3, а также в большей части Пелопоннеса (кроме Аркадии) и в остальных плодородных областях. Ведь как раз там, где плодородие почвы приводило к некоторому благосостоянию, начинались гражданские раздоры, отчего эти поселения теряли способность обороняться и вместе с тем чаще привлекали к себе алчность чужеземцев. В Аттике же При скудости ее почвы очень долго не было гражданских междоусобиц4, и в этой стране всегда жило одно и то же население. И вот одно из важнейших проявлений того, что в других областях Эллады из-за переселений число жителей возрастало неодинаково по сравнению с Аттикой: самые могущественные изгнанники из всей Эллады стекались в Афины, где они чувствовали себя в безопасности. Получая права гражданства, эти пришельцы настолько увеличили уже с древних времен население города, что афиняне впоследствии высылали поселения даже в Ионию, поскольку сама Аттика была недостаточно обширна, чтобы вместить такое множество народа.

1 В этнографическом смысле: страна, населенная эллинами.

2 Т. е. не было еще накопления богатств в руках немногих лиц. Фукидид имеет в виду времена до Троянской войны.

3 Беотия и Пелопоннес - сравнительно новые названия. Беотийцы и Пелопс - пришельцы из Греции.

4 Хотя Евмолп из Элевсина воевал с Эрехфеем (ср. II15,1), но это были войны за единство Аттики. В эпоху до и во время Троянской войны Гомер рассматривал Аттику как сравнительно незначительную область.

3 . На скудость материальных средств в древности особенно ясно указывает еще и следующее. Действительно, до Троянской войны Эллада, по-видимому, не совершила сообща ничего значительного. Как я полагаю, вся страна тогда еще и не носила этого имени1, а до Эллина, сына Девкалиона, его и вовсе даже не существовало, но отдельные народности (как пеласги, так и другие)2 давали ей свое имя. После же того, как Эллин с сыновьями захватил власть во Фтиотиде, а другие города начали призывать их на помощь, отдельные племена одно за другим уже в силу близкого общения друг с другом мало-помалу стали называться эллинами, но во всеобщее употребление это название вошло лишь недавно. Наилучшее доказательство этому дает Гомер. Ведь Гомер, хотя он жил гораздо позже Троянской войны3, нигде не обозначает все племена одним общим именем эллинов и никого так не называет, кроме воинов дружины Ахиллеса из Фтиотиды - они-то и были первыми эллинами. Остальных же Гомер в своих поэмах именует данайцами, аргивянами или ахейцами; не употребляет он и слова «варвары», - очевидно, оттого, что эллины тогда еще не отделились от них и не объединились под одним именем. Как бы то ни было, отдельные племена, принявшие имя эллинов и говорившие на общепонятном для всех языке, до Троянской войны вследствие слабости и отсутствия взаимных связей ничего не совершили сообща. Да и в этом походе они смогли выступить совместно лишь после того, как приобрели больше опыта в мореходном деле.

1 Гомер знает эллинов только во Фтиотиде.

2 Пеласги - у Фукидида - догреческое население. Ионийцы, по Фукидиду, первоначально до их эллинизации были пеласгами. Полагают, что первые эллины, пришедшие в Грецию около 2000 г. до н. э., были ионийцами (ср.: G о m m e A. W., 1,97) (ионийский диалект самый древний из греческих диалектов). Затем последовали вторжения ахейцев (ок. 1500 г.) и дорийцев (ок. 1100 г. до н. э.). Откуда они пришли и как долго смешивались с коренным населением - неизвестно (по-видимому, все же пришли по суше откуда-то с севера).

3 Так обычно думали греки (ср.: Herod. II53).

4 . Как нам известно из предания, Минос1 первым из властителей построил флот и приобрел господство над большей частью нынешнего Эллинского моря. Он стал владыкой Кикладских островов и первым основателем колоний на большинстве из них и, изгнав карийцев2, поставил там правителями своих сыновей. Он же начал и истреблять морских разбойников, чтобы увеличить свои доходы, насколько это было в его силах.

Фукидид написал «Историю Пелопоннесской войны», современником и очевидцем которой он был. По собственному его заявлению, он начал свой труд тотчас по возникновении войны, будучи заранее уверен в её важном значении. Тем не менее вопрос о времени составления и обработки его «Истории» принадлежит к числу спорных. Ульрих (в середине 40-х годов XIX в.) доказывал, что сначала Фукидид под войной пелопоннесцев с афинянами разумел лишь первый период, так называемую Архидамову войну, и первые книги написал после Никиева мира (421 г.), думая, что война уж закончилась, а потом продолжал свой труд.

Это мнение, многими поддержанное, встретило и возражения, главным образом со стороны Классена и Эд. Мейера. Впрочем, разногласие в сущности не так велико, как кажется, ибо последователи Ульриха соглашаются, что Фукидидом впоследствии делались вставки, а Классен и его сторонники признают, что отдельные части могли быть набросаны историком, как материал для последующей обработки, раньше окончания войны. «История Пелопоннесской войны» Фукидида состоит из 8 книг. I книга заключает в себе знаменитое введение - очерк древнейшей истории Греции, изложение поводов к войне и её действительных причин, очерк «Пятидесятилетия» (промежутка от Платейской битвы до начала Пелопоннесской войны) и разрыва между Афинами и Спартой; со II книги начинается история самой войны. Описание доведено до зимы 411 г. до н. э. и продолжено уже Ксенофонтом.

Историографические принципы

В своём произведении Фукидид является одним из самых выдающихся и характерных представителей греческой мысли той эпохи, которая может быть названа эпохой «Просвещения»; это была пора нового философского движения, охватившего Грецию, критической мысли и рационализма. Цель Фукидида, как он сам её определяет - «отыскание истины». Он враг анекдотов, вымыслов, поэтических прикрас; он не стремится к занимательности. Он сам противополагает свой труд произведениям как поэтов, с их преувеличениями и прикрасами, так и «логографов». Фукидид знал, что его изложение покажется менее занимательным и приятным; но он считал достаточным, если его труд «найдут полезным те, кто пожелает иметь ясное и верное представление о прошлом, ввиду того, что, по свойствам человеческой природы, и в будущем когда-нибудь может произойти нечто подобное». На своё произведение он смотрел не как на временную забаву для слушателей, а как на «достояние навеки». Фукидид, по собственным словам, стремился к точному знанию и излагал не так, как ему казалось или как сообщал первый встречный, а как очевидец или на основании сведений хотя и добытых от других, но подвергнутых возможно тщательной и точной проверке. Весь его труд свидетельствует о его добросовестности, тщательности и осторожности в отыскании истины. Фукидид первый надлежащим образом оценил важность документов и некоторые из них целиком внёс в свою историю (например, текст перемирия 423 г., Никиева мира, договора афинян с Аргосом, Мантинеей и Элидой). Он извлекает данные из надписей; умеет пользоваться мифом и народным преданием, объяснить происхождение того или иного рассказа, даже неверной версии. В отношении приёмов особенно интересны начальные главы, в которых Фукидид пытается дать реконструкцию важнейших моментов древнейшей греческой истории; со стороны метода эти главы - одно из самых замечательных проявлений греческой мысли. Здесь историк применяет в широких размерах метод обратного заключения - от настоящего к прошлому, от известного к неизвестному, причём основанием для его заключений и комбинаций служат свидетельства эпоса, топографические данные, вещественные памятники, сохранившиеся названия, быт отсталых в культурном отношении греческих племён и варваров, обычаи, празднества и обряды, вообще - культурные переживания. Приёмы Фукидида напоминают приёмы современных исследователей и его метод обратного заключения есть вместе с тем метод сравнительный: Фукидид подмечает аналогию между бытом греков, на известной ступени их развития, и варваров; ему не чужда уже идея постепенного развития; древнейшая, баснословная старина у него лишь один из фазисов в развитии греческого общества. В его труде ясно обнаруживается идея причинности: Фукидид отличает общие, основные причины и поводы или случайные обстоятельства. Например, он отмечает, что события в Эпидамне и Потидее, жалобы Мегары и Эгины - это только поводы и предлоги к войне; истинная же причина её таилась в возвышении афинского могущества, возбуждавшего в лакедемонянах страх и зависть. Фукидид признает законосообразность исторических явлений; у него встречается ряд обобщений, основанных на убеждении в том, что одинаковые причины и условия вызывают и одинаковые следствия: по его мнению, пока не изменится человеческая природа, до тех пор будут происходить и явления, подобные тем, которые он описывает. Так, по поводу борьбы партий на о-ве Керкире Фукидид даёт поразительное по глубине анализа изображение патологических явлений - извращения понятий, одичания и деморализации греческого общества, как пагубного и неизбежного последствия ожесточённой междоусобной войны, и при этом замечает: «вследствие междоусобиц множество тяжких бед обрушилось на государства, бед, какие обыкновенно бывают и всегда будут, пока человеческая природа остаётся тою же», но только в большей или меньшей степени и различные по формам, сообразно обстоятельствам в каждом отдельном случае. Исторические события Фукидид объясняет, не вводя сверхъестественного элемента и непосредственного вмешательства божества. В оракулы и предзнаменования он, очевидно, не верит; правда, он о них упоминает, но не потому, чтобы верил в них, а потому, что им верила масса, и вследствие этого они являлись некоторым фактором, с которым историку необходимо было считаться. По поводу некоторых изречений оракула Фукидид делает чрезвычайно меткие критические замечания. По Фукидиду, не гадатели, предзнаменования и оракулы, а ум и знание могут предусматривать будущее. В историческом деятеле он выше всего ставит ум, способность составлять правильное суждение о положении дел и таким образом предусматривать будущее. При этом он судит не с точки зрения конечного успеха; например, начатая при Перикле война привела к катастрофе, но Фукидид восхваляет Перикла и его прозорливость; напротив, Клеон взял Сфактерию, сдержав данное обещание, но историк всё-таки считает его легкомысленным и сумасбродным.

Сам историк говорит, что в начале Пелопоннесской войны (431 до н. э.) он был уже во вполне зрелом возрасте и мог понимать и наблюдать совершающиеся события ; кроме того, известно, что в 424 до н. э. Фукидид был стратегом, то есть имел тогда не менее 30 лет от роду. Вероятнее всего он родился около 460-455 г. до н. э. Таким образом, его молодость совпала с веком Перикла: он был современником Еврипида , софистов и Сократа .

Биография Фукидида в точности неизвестна. Сообщения его биографов, из которых главный - некий Маркеллин, не внушают доверия. Главными, достоверными сведениями являются сообщения самого историка, сделанные мимоходом.

Принадлежал Фукидид к богатой и знатной фамилии: его предком был фракийский царь Олор , и он находился в родстве с семьёй Мильтиада . Сын Олора, из аттического дема Галимунта. Фукидид обладал большими материальными средствами; во Фракии ему принадлежали золотые прииски и он пользовался там влиянием . В Афинах, по-видимому, он стоял близко к влиятельным лицам, в том числе, вероятно, и к Периклу, замечательную характеристику которого он представил .

Фукидид, как это доказывает его труд, получил прекрасное образование. Достигнув зрелого возраста, он принял участие в государственных и военных делах. Первые годы Пелопоннесской войны историк провёл в Афинах; во время эпидемии чумы, разразившейся на второй год войны, он сам заболел этой страшной болезнью, которую потом описал. Когда спартанский полководец Брасид перенёс военные действия во Фракию (424 г.), Фукидид командовал эскадрой у острова Фасоса ; он не успел предотвратить переход Амфиполя на сторону Брасида (приняв лишь меры к защите Эйона). Принуждённый, вследствие этого, отправиться в изгнание, он поселился в своём фракийском поместье, где на досуге мог составлять и обрабатывать свой труд, спокойно, в качестве зрителя, наблюдать за обеими воюющими сторонами и, в особенности, ближе стать к пелопоннесцам . Он посетил, по-видимому, многие места, бывшие театром войны, двор македонского царя Архелая, Сицилию и в частности Сиракузы, как это можно заключить по живому и точному описанию их окрестностей и осады. 20 лет провёл Фукидид в изгнании. По окончании Пелопоннесской войны (404 г.), вследствие амнистии (общей или, по некоторым известиям, особой, по предложению Энобия) он мог вернуться на родину, но вскоре умер (ок. 399-396; во всяком случае не позже 396 года, ибо он не знает восстановления Длинных стен Кононом и извержения Этны 396 г.), по мнению одних - в Афинах, по мнению других - на чужбине, во Фракии, или по дороге на родину. Есть известие, что умер он насильственной смертью.

«История Пелопоннесской войны» .

Историографические принципы .

В своём произведении Фукидид является одним из самых выдающихся и характерных представителей греческой мысли той эпохи, которая может быть названа эпохой «Просвещения»; это была пора нового философского движения, охватившего Грецию, критической мысли и рационализма. Цель Фукидида, как он сам её определяет - «отыскание истины». Он враг анекдотов, вымыслов, поэтических прикрас; он не стремится к занимательности. Он сам противополагает свой труд произведениям как поэтов, с их преувеличениями и прикрасами, так и «логографов» (I, 21).

Фукидид знал, что его изложение покажется менее занимательным и приятным; но он считал достаточным, если его труд «найдут полезным те, кто пожелает иметь ясное и верное представление о прошлом, ввиду того, что, по свойствам человеческой природы, и в будущем когда-нибудь может произойти нечто подобное». На своё произведение он смотрел не как на временную забаву для слушателей, а как на «достояние навеки» (I, 22).

Фукидид, по собственным словам, стремился к точному знанию (V, 26) и излагал не так, как ему казалось или как сообщал первый встречный, а как очевидец или на основании сведений хотя и добытых от других, но подвергнутых возможно тщательной и точной проверке (I, 22), Он сознает, что узнавать правду было трудно, ибо свидетели-очевидцы говорили об одном и том же не одинаково, а под влиянием пристрастия или памяти (I, 22). Таким образом, основные приёмы исторической критики впервые открыты и применены Фукидидом.

Весь его труд свидетельствует о его добросовестности, тщательности и осторожности в отыскании истины. Фукидид первый надлежащим образом оценил важность документов и некоторые из них целиком внёс в свою историю (например, текст перемирия 423 г., Никиева мира, договора афинян с Аргосом, Мантинеей и Элидой). Он извлекает данные из надписей; умеет пользоваться мифом и народным преданием, объяснить происхождение того или иного рассказа, даже неверной версии (см., например, VI, 54 сл.).

В отношении приёмов особенно интересны начальные главы, в которых Фукидид пытается дать реконструкцию важнейших моментов древнейшей греческой истории; со стороны метода эти главы - одно из самых замечательных проявлений греческой мысли. Здесь историк применяет в широких размерах метод обратного заключения - от настоящего к прошлому, от известного к неизвестному, причём основанием для его заключений и комбинаций служат свидетельства эпоса, топографические данные, вещественные памятники, сохранившиеся названия, быт отсталых в культурном отношении греческих племён и варваров, обычаи, празднества и обряды, вообще - культурные переживания.

Приёмы Фукидида напоминают приёмы современных исследователей и его метод обратного заключения есть вместе с тем метод сравнительный: Фукидид подмечает аналогию между бытом греков, на известной ступени их развития, и варваров (I, 3,6); ему не чужда уже идея постепенного развития; древнейшая, баснословная старина у него лишь один из фазисов в развитии греческого общества. В его труде ясно обнаруживается идея причинности: Фукидид отличает общие, основные причины и поводы или случайные обстоятельства. Например, он отмечает, что события в Эпидамне и Потидее, жалобы Мегары и Эгины - это только поводы и предлоги к войне; истинная же причина её таилась в возвышении афинского могущества, возбуждавшего в лакедемонянах страх и зависть (I, 23; II, 8).

Фукидид признает законосообразность исторических явлений; у него встречается ряд обобщений, основанных на убеждении в том, что одинаковые причины и условия вызывают одинаковые следствия: по его мнению, пока не изменится человеческая природа, до тех пор будут происходить и явления, подобные тем, которые он описывает. Так, по поводу борьбы партий на о-ве Керкире Фукидид даёт поразительное по глубине анализа изображение патологических явлений - извращения понятий, одичания и деморализации греческого общества, как пагубного и неизбежного последствия ожесточённой междоусобной войны (III, 82-83), и при этом замечает: «вследствие междоусобиц множество тяжких бед обрушилось на государства, бед, какие обыкновенно бывают и всегда будут, пока человеческая природа остаётся тою же», но только в большей или меньшей степени и различные по формам, сообразно обстоятельствам в каждом отдельном случае.

Исторические события Фукидид объясняет, не вводя мифологические элементы, в том числе божественное вмешательство. В оракулы и предзнаменования он не верит; правда, он о них упоминает, но не потому, чтобы верил в них, а потому, что им верила масса, и вследствие этого они являлись фактором, с которым историку необходимо было считаться. По поводу некоторых изречений оракула Фукидид делает чрезвычайно меткие критические замечания (см. II, 17, 54). По Фукидиду, не гадатели, предзнаменования и оракулы, а ум и знание могут предвидеть будущее. В историческом деятеле он выше всего ставит ум, способность составлять правильное суждение о положении дел и таким образом предусматривать будущее. При этом он судит не с точки зрения конечного успеха; например, начатая при Перикле война привела к катастрофе, но Фукидид восхваляет Перикла и его прозорливость; напротив, Клеон взял Сфактерию, сдержав данное обещание, но при этом историк считает его легкомысленным и сумасбродным (IV, 28, 3 6).

Историко-философская концепция Фукидида основана на рационалистических идеях Анаксагора и философской школы софистов .

Политические взгляды .

Что касается политических воззрений Фукидида, то он не был расположен к крайней демократии; не раз он отзывается презрительно об изменчивости и непостоянстве толпы; он чувствует антипатию к демагогам (характерно, например, его отношение к Клеону); по поводу установления весьма умеренной демократии (после низвержения олигархии 400) он заявляет, что это была лучшая форма правления из существовавших в его время, ибо являлась умеренным соединением олигархии и демократии (VIII, 97). Вообще Фукидид редко высказывает свои личные мнения; он избегает говорить от себя и заставляет говорить самые факты.

Объективность .

В общем он отличается замечательной объективностью и беспристрастием, а его добросовестность в изложении фактов такова, что с помощью им же сообщаемых данных можно иногда проверить и даже опровергнуть его взгляд. Например, на основании сведений, которыми мы обязаны Фукидиду же, мы можем составить себе несколько иное мнение о Клеоне, к которому он относится, очевидно, враждебно; Фукидид прославил Перикла в его знаменитой характеристике (II, 65), но мы не найдём у него простого панегирика вождю Афин: о его военных действиях Фукидид говорит с большой умеренностью. Аристократ по происхождению и положению, не сторонник крайней демократии, Фукидид не скрывает дурных поступков олигархов, и устами Перикла нарисовал величественный идеал афинской демократии. Сам афинянин, он ярко выставляет заслуги их врага, защитника Сиракуз, Гермократа , и относится с полным беспристрастием к Спарте, не разделяя ни того отвращения, которое к ней питали демократы, ни лакономании, которая начинала распространяться в афинском обществе и литературе. К некоторым спартанцам Фукидид относится с симпатией (например, к Брасиду, Архидаму), но он не скрывает и недостатков Спарты, её жестоких поступков. Изгнанник, живущий на чужбине, он относится к своему родному городу без ненависти и злобы. Немудрено, что в учёной литературе преобладают самые хвалебные отзывы о Фукидиде. Объективность Фукидида подвергал сомнению Арнольд Уикомб Гомм .

Критика Фукидида в XIX веке .

Но в 70-х и 80-х годах XIX века он подвергся нападкам со стороны Мюллера-Штрюбинга, который начал с обвинения его в субъективности, в сокрытии истины, в иезуитской казуистике (reservatio mentalis), в умышленной неясности (см. «Aristophanes und die histor. Kritik», 1873), потом стал открывать следы «кровожадного интерполятора», испещрившего будто бы текст Фукидида своими вставками («Thukydideische Forschungen», 1881); затем стал доказывать, что Фукидидово произведение - «военно-дидактическая эпопея» и «военная новелла» («Das erste Jahr d. Pelopon. Krieges», в «Neue Jahrb. f. Philol», 1883, и «Die Glaubwüdigkeit d. Thukydides geprüft an seiner Darstellung d. Belagerung von Plataia», ibid., 1885), и наконец назвал знаменитого историка «чисто-теоретическим доктринёром» и «педантом» («Die Korkyräischen Händel bei Thukydides», ibid., 1886). С не менее страстными нападками на Фукидида выступил и венгерский учёный Ю. Шварц (в своём соч. «Die Demokratie», I, 1884); недоверчивое отношение к Фукидиду, хотя и не в такой мере, встречаем и у Макса Дункера («Gesch. d. Alterthums», N. F., I-II, 1884-86) и Пфлугк-Гарттунга («Perikles als Feldherr», 1884), выступивших с развенчанием Перикла. Крайность и несостоятельность этой критики в настоящее время достаточно обнаружена (см. Фукидид Г. Мищенко, «Послесловие» к переводу Фукидид, 1888; В. Бузескул, «Перикл», 1889; A. Bauer, «Thukyd. und H. Müller-Strübing», 1887; Lange, «Zur Frage über die Glaubwürdigkeit d. Thukyd.» в «Neue Jahrb. f. Philol.», 1887 и друг.), хотя отдельные замечания названных противников Фукидида не лишены основания: восставая против крайностей гиперкритического направления, мы должны допустить необходимость критики по отношению к Фукидиду, в каждом отдельном случае, подобно тому, как и по отношению ко всякому другому источнику. У него, конечно, найдутся отдельные, частные промахи, ошибки и неточности. Несмотря на это, Фукидид в общем останется тем, чем был в глазах даже таких авторитетов в области исторической критики, как Нибур и Ранке , то есть одним из величайших историков и источником достоверным настолько, насколько вообще может быть достоверно произведение человека; большинство же его промахов, неточностей и неверных сообщений должно быть отнесено к категории ошибок невольных, более или менее свойственных каждому, а тем более историку, жившему за 4 века до нашей эры. В общем, если под историей разуметь науку и нечто большее, нежели простое повествование о достопамятных событиях, то Фукидид с большим правом может быть назван её отцом, чем Геродот , и у него мы найдём немало черт, сближающих его с современной историографией.

а) Содержание "Истории"
От Фукидида до нас дошло сочинение, содержащее описание Пелопоннесской войны, озаглавленное в большей части рукописей и изданий Θουκυδίδου ξυγγραφή; или Θουκυδίδου ίστορίαι. Это заглавие, возможно, принадлежит не самому автору, а кому-либо из позднейших греческих ученых. В наших рукописях и изданиях это сочинение разделяется на 8 книг; вероятно, деление принадлежит александрийским ученым, так как оно известно уже Диодору и Дионисию и было господствующим. По свидетельству древних (Диодор XII, 37) и схолиаста к концу IV книги Фукидида. также существовало деление "Истории" на 9 (и даже на 13) книг. Фукидид сам в первых словах своего труда определяет содержание его (I, 1, 1): "Фукидид афинянин написал историю войны между пелопоннесцами и афинянами, как они вели ее друг против друга. Приступил он к труду своему тотчас с момента возникновения войны в той уверенности, что война эта будет войною важною и самою достопримечательною из всех предшествовавших".
План сочинения таков. I книга содержит введение ко всему труду; II, III, IV и половина V книги (кончая главой 24) содержат описание так называемой Архидамовой войны, продолжавшейся 10 лет до Никиева мира (в 421 г.); во второй половине V книги говорится об "обманчивом мире", последовавшем за договором Никия и продолжавшемся 6 лет и 10 месяцев; в книгах VI и VII описывается поход в Сицилию; в VIII книге - так называемая Декелейская война, описание которой прерывается на 21-м году всей войны, на 410 г. до н. э. Таким образом, автор не довел свое сочинение до конца, хотя имел намерение описать все 27 лет войны: сказав о том, как после Никиева мира возобновились военные действия, он говорит (V, 26,2): "Тот же Фукидид афинянин описал и эти события в том порядке, как совершались они, по летним и зимним кампаниям, до тех пор, пока лакедемоняне и их союзники не положили конец владычеству афинян и не овладели длинными стенами и Пиреем. До этого момента война длилась в общей сложности двадцать семь лет". О предполагаемых причинах незаконченности сочинения будет сказано дальше.
Содержание I книги необходимо изложить подробнее. В самом начале автор высказывает мысль, что эта война (т. е. Пелопоннесская, как она называется со времени Цицерона и Диодора) замечательнее всех прежде бывших, и доказывает это рассмотрением прежних событий греческой истории, кончая персидскими войнами. Эта часть книги I, обнимающая главы 2-19, называется "Археология" - Ἀρχαιολογία . Автор рассматривает древнейшие времена, события Троянской войны, последующие века, персидские войны· и показывает, что все военные действия времен до Пелопоннесской войны велись не с таким напряжением сил, как эта война, главным образом потому, что деньги и флот появились у эллинов сравнительно поздно . Указав на важность своей темы, Фукидид говорит об отсутствии критики у людей, готовых принимать всякое известие на веру, дает краткий отчет читателям о способе составления им своей истории (гл. 22), говоря, что он стремился к правдивому изложению событий, а не к развлечению слушателей. После этого указания автор переходит к рассказу о причинах войны. Он делит их на официальные причины и на причины скрытые, но истинные, которые заключались в том, что афиняне становились сильными и внушали страх спартанцам (гл. 23). Поводом к войне послужило следующее обстоятельство. В Эпидамне, колонии керкирян, народная партия изгнала аристократов. Последние в союзе с окрестными варварами стали нападать на своих противников, так что те вынуждены были наконец обратиться за помощью в свою метрополию Керкиру. Но здесь им было отказано, и они обратились в Коринф, откуда и получили помощь. Узнав об этом, керкиряне, которым не нравилось, что их колония передалась Коринфу, послали войско против Эпидамна и в союзе с изгнанными аристократами стали осаждать город. Произошла морская битва между керкирянами и коринфянами, в которой последние были побеждены. Коринфяне стали готовиться к войне и собирать флот и войско, а керкиряне в страхе явились в Афины просить помощи. Коринфяне также прислали сюда послов, чтобы помешать керкирянам, но афиняне приняли сторону керкирян и заключили с ними оборонительный союз. После этого коринфяне послали против Керкиры флот, а афиняне отправили несколько кораблей на помощь своим новым союзникам, запретив при этом своим полководцам вступать в бой с коринфянами, если они не будут нападать на керкирян. Однако дело дошло до битвы, в которой приняли участие и афиняне. Это было первое основание вражды коринфян к афинянам. Второй причиной их раздора была Потидея. Этот город, лежащий на перешейке Паллены, был колонией коринфян, но принадлежал к афинскому союзу. Опасаясь отпадения его от союза, афиняне приказали жителям срыть часть укреплений, дать заложников и не принимать к себе старшин, ежегодно присылавшихся к ним из Коринфа. Вместе с тем афиняне, опасаясь враждебных замыслов со стороны македонского царя Пердикки, отправили в те места флот и войско. Потидеяне просили афинян ничего не изменять в их положении, а в то же время явились вместе с коринфянами в Спарту с просьбой заготовить им на всякий случай вспомогательный отряд против афинян. Спартанцы обещали, и тогда потидеяне, получив отказ в своей просьбе со стороны афинян, отложились от них вместе с другими соседними городами, так что афиняне прибыли в Потидею уже во время восстания. Потидеяне получили помощь от коринфян, но афиняне разбили потидеян и заперли их в городе. Тогда коринфяне обратились за помощью к Спарте, созвав туда всех ее союзников, и на союзном совещании обвиняли афинян в нарушении мира. Выслушав их, спартанцы сперва совещались одни и тут, несмотря на увещания царя Архидама, советовавшего предварительно запастись деньгами и флотом, решили воевать, подстрекаемые эфором Стенелаидом. Таков был повод к войне. Истинные причины войны заключались в соперничестве и боязни спартанцев усиливающегося могущества Афин. Это дает повод историку проследить увеличение сил афинян со времени персидских войн и обозреть все походы и политические меры, благодаря которым афиняне, получив от островитян и азиатских эллинов гегемонию в войне против персов, мало-помалу сделались властителям" всего Эгейского моря и его берегов. Эта часть истории Фукидида (гл. 88-117) называется в схолиях к Фукидиду "пятидесятилетие".
За этим следует третья, главная часть книги I, содержащая в себе рассказ о переговорах союзных пелопоннесских государств между собой и с Афинами. Спартанцы, решив воевать с афинянами, призвали опять союзников и спросили их мнение. Большая часть союзников высказалась за войну с Афинами, в том числе, конечно, и коринфяне. Но предпринять войну тотчас было невозможно, так как пелопоннесцы были не подготовлены; поэтому было решено, чтобы каждое государство доставило все нужное без промедления. Так прошло около года до открытого объявления войны. Тем временем пелопоннесцы отправляли в Афины посольства с жалобами, чтобы в случае неудовлетворения их иметь предлог к войне. Так, прежде всего они потребовали от афинян изгнания из Афин лиц, предки которых запятнали себя убийством сообщников Килона, искавших спасения у алтаря Афины. Это требование спартанцев было рассчитано на то, чтобы был изгнан или, по крайней мере, очернен в глазах народа Перикл, который по матери был потомком Алкмеона, одного из главных виновников этого преступления. Афиняне не исполнили желания спартанцев и со своей стороны потребовали, чтобы спартанцы также очистились от преступления против Афины, так как некогда их эфоры уморили голодом Павсания в ее святилище. При этом Фукидид подробно рассказывает о деле Павсания и кстати об изгнании Фемистокла из Афин. Далее, спартанцы потребовали, чтобы афиняне сняли осаду с Потидеи, дали независимость Эгине и открыли свои гавани мегарянам. Афиняне и в этом им отказали. Наконец, в Афины явились в последний раз спартанские послы с таким предложением: "Спартанцы желают мира, и он будет, если вы предоставите эллинам автономию" (139). Афиняне, по совету Перикла, ответили на это, что они готовы предоставить автономию эллинским государствам, если и спартанцы дозволят своим городам управляться также по собственному усмотрению. Тем и кончились переговоры спартанцев с афинянами.
б) Время и порядок составления "Истории"
При чтении "Истории" Фукидида невольно возникает вопрос, когда именно он написал ее, всю ли по окончании войны или писал ее частями во время войны. Сам автор в начале своего труда говорит, что он ее "начал тотчас при возникновении войны" (I, 1, 1), но это слишком неопределенно: что именно начал, - собирать ли материалы и делать черновые заметки или уже описывать события в окончательной, отделанной форме?
В нескольких местах биографии Фукидида, составленной Маркеллином, даются указания, на то, что Фукидид писал "Историю" уже во время войны; так, в § 25 сказано, что он, "проживая в Скаптегиле, под сенью платана писал свою "Историю""; в §§ 46-47 дается более определенное указание: "Удалившись [из Афин после изгнания] во Фракию, он, как говорят, составил там красоту своей истории [свою прекрасную "Историю"]. Дело в том, что с самого начала войны он делал заметки обо всем, что говорилось и совершалось, однако, о красоте [об изяществе] он не заботился сначала, но заботился лишь о том, чтобы заметками сохранить события [от забвения], а впоследствии, после изгнания, живя во фракийском местечке Скаптегиле, он изложил с красотой [с изяществом] те заметки, которые сначала делал для памяти". В § 45 сказано, что он "умер после войны во Фракии, описывая события двадцать первого года". Плутарх ("De exsilio", 14) также говорит, что Фукидид "описал войну пелепоннесцев и афинян во Фракии около Скаптегилы".
Цицерон ("Об ораторе" II, 13, 56) высказывает, по видимому, ту же мысль: "Эти самые книги он, как говорят, написал тогда, когда был удален от государственных дел и отправлен в ссылку".
Как видно из этих свидетельств, у древних ученых сложилось убеждение (может быть, основанное на приведенном выше показании самого Фукидида), что Фукидид во Фракии, во время своего изгнания, т. е. еще в течение войны, не только составил черновые записи, но и привел в окончательную форму свою "Историю", оканчивающуюся событиями 411 г.
Древние ученые не обратили внимания на то, что некоторые места "Истории" могли быть написаны лишь после окончания войны, например указание на то, что война продолжалась 27 лет и окончилась поражением афинян (V, 26, 1-6).
Поэтому ученые нового времени высказали предположение, что Фукидид во время войны занимался только собиранием материалов, предварительной записью их и т. п., но привел свой труд в окончательный вид, в каком он дошел до нас, лишь после войны, и что смерть помешала ему довести его до конца. Однакс и при этом предположении остаются некоторые трудности, и вопрос о том, в какой момент Фукидид начал обрабатывать собранные им материалы, остается и сейчас нерешенным.
в) Издание "Истории"
По общепризнанному мнению, "История" Фукидида осталась неоконченной) вследствие его смерти. Таким образом, кто-то другой издал его сочинение. Единственное указание на это находится у Диогена Лаэртского в биографии Ксенофонта (II, 6, 13, 57).
До некоторой степени это указание подтверждается тем, что Ксенофонт начинает свою "Греческую историю" как раз с того пункта, на котором кончается "История" Фукидида, и притом словами "а после этого" - μετὰ δὲ ταύτα,которые показывают, что его "История" служит продолжением "Истории" Фукидида. Конечно, это обстоятельство не может быть неопровержимым доказательством того, что Ксенофонт был издателем труда Фукидида, но до некоторой степени говорит в пользу этого. Правда, историк Кратипп также продолжал "Историю" Фукидида, но так как неизвестно, был ли Кратипп современником Фукидида, то и нет основания считать его издателем труда Фукидида. Никаких других лиц, подходящих для этой роли, не известно.
В подтверждение гипотезы о Ксенофонте как издателе сочинения Фукидида можно выставить еще следующее соображение. Если Фукидид, как говорят, был убит во Фракии около 400 г. и там находилось его сочинение, то Ксенофонт во время своего пребывания во Фракии в 399 г. или немного позднее мог посетить местожительство Фукидида, получить сочинение от его дочери (о которой упоминает Маркеллин в § 43) и опубликовать его. Но все это не более как предположения.
Можно с некоторой степенью вероятности определить время, когда издана была "История" Фукидида. В речи Элия Аристида (II век н. э.) "О четырех" приведен отрывок из диалога Эсхина Сократика "Алкивиад". Там речь идет о Фемистокле, причем характеристика Фемистокла дается более по Фукидиду, чем по Геродоту. Из этого можно заключить, что "История" Фукидида была известна Эсхину во время сочинения им диалога "Алкивиад". Этот диалог был написан между 394/3 и 391/0 гг. Следовательно, "История" Фукидида была в это время уже опубликована.